Кто-то видит в них трущобы, кто-то – шедевры архитектуры. Их жгут, и их же защищают. Одни считают, что они портят облик города, другие – что именно в них дух Томска. Сегодня в городе осталось около 700 памятников деревянной архитектуры. Но и их могло бы уже не быть. О том, как горела история сибирского города, как теряли и воскрешали буквально из пепла бесценные памятники архитектуры, – в фильме Дениса Бевза и Ларисы Коноваловой «Деревянный Томск» из цикла «Хранители Сибири».

Пожары

Сибирский город Томск. Основан в 1604 году. В разное время сюда в ссылку с этапами попадали арап Петра Великого и прадед Пушкина Ибрагим Ганнибал, прозаик Александр Радищев, декабрист Гавриил Батеньков, анархист Михаил Бакунин, поэт Николай Клюев и философ Густав Шпет. Томский деревянный модерн включен журналом Форбс в «Список шести достопримечательностей России, которые скоро исчезнут». А район Татарская слобода даже претендовал на включение в список ЮНЕСКО.

Большинство томских памятников архитектуры – деревянные. А дерево, как известно, хорошо… горит. В конце 90-х Томск запылал.

– Это была искусственная руинизация нашего города, – рассказывает Ирина Евтихиева, искусствовед, участница общественного движения за сохранение деревянного Томска. –​ Дома поджигали вместе с людьми. А потом на месте уничтоженного здания начинается строительство элитного дома. У нас в центре – теперь одни элитные дома.

– Как сжигали дома, – рассказывает Никита Кирсанов, кандидат филологических наук, участник общественного движения за сохранения деревянного Томска. – Пускается бензиновая дорожка. Дом загорается с крыльца. Выйти невозможно, люди выпрыгивали из окон. Окна остаются открытыми, и дом превращается в мартеновскую печь. В этом доме жила девушка – Таня Новосельцева, ей было 23 года. У нее на окнах были решетки. Выпрыгнуть она не смогла и рванулась через горящий коридор – умерла уже в больнице. Там страшно было, очевидцы рассказывали, что когда она выскочила, с нее кожа слезала.

Деревянный модерн

В 2010 году журнал Forbes включил деревянную архитектуру Томска в рейтинг «Шесть достопримечательностей России, которые скоро исчезнут».

– Томск, столица деревянного модерна, – рассказывает Никита Кирсанов. – Вообще-то, когда мы говорим про модерн, то прежде всего подразумеваем каменные здания. Но в Томске сложилась уникальная ситуация, здесь развивался деревянный модерн. В течение многих веков наш город был аванпостом Российской империи, которая продвигалась вглубь собственной территории, которая ее колонизировала и цивилизовывала. Поэтому сюда и наезжали с разных сторон. Здесь, если покопаться, можно найти и московский стиль, и рязанский, и татарский, и скандинавский. В сибирской культуре, как в бульоне, перемешалось все и вся. Никто не поедет за сотни и тысячи километров, чтобы полюбоваться отдельным памятником. Любому туристу нужен город. Нужна среда, атмосфера, в которую он мог бы погрузиться.

– Смысл сохранения старых зданий в том и состоит, чтобы человек мог почувствовать, что он продолжает чье-то чужое дело, а значит, и его дело тоже будет продолжено. Там, где имеет место архитектурно-строительное хамство, насаждается мысль, что этот город неинтересен, что отсюда нужно уезжать.

​

Гнилушки

– В конце 90-х – начале 2000-х наш бывший мэр Александр Макаров запускает в обиходе следующую терминологию: гнилушки, завалюшки, засыпушки. Так называли эти прекрасные, статные деревянные дома, – рассказывает Ирина Евтихиева. – Подразумевалось, что дома эти надо сносить, а на их месте строить современные кирпичные. Тогда это называлось «развитием территории». Уничтожая свое прошлое, мы развивались. И что в итоге построено на месте этих домов? Огромные, агрессивные и одинаковые здания. Это же страшно, когда человек теряет свое лицо. А про Томск еще когда-то Виктор Астафьев говорил, что наш город отличается «лица не общим выраженьем».

– Так ведь многие дома и были гнилушками, я не стесняюсь этого выражения, – говорит бывший мэр Томска Александр Макаров. –Почему-то это слово – «гнилушки» – всех раздражает. Но если они действительно таковыми и были, чего глаза на это закрывать? Сейчас проще простого сказать, что Макаров полгорода сжег, а что не сжег – то развалил. Забывают, что деревянные дома начали сносить еще в 70-е годы прошлого века, при первом секретаре обкома Егоре Лигачеве. И когда Лигачева ругают за то, что он посносил столько деревяшек, забывают, что тысячи и тысячи семей в подвалах жили, девяносто с лишним процентов томичей в туалет ходили на улицу. Так кто был прав? Я считаю, что Лигачев прав, он о людях думал.

В середине «нулевых» в Томске возникло общественное движение в защиту деревянного зодчества. Объединились ученые, писатели, художники, преподаватели…

Будущее открыто, и мы участники этого будущего. Наше поколение, которое еще помнит старый город, обязано хоть что-то от этого старого города сохранить

– Мы тогда действовали в порыве отчаяния, – вспоминает Никита Кирсанов, участник общественного движения за сохранения деревянного Томска. – Было понимание, что с твоим родным местом происходит что-то не то. Когда поганят твой город, нельзя не вмешиваться, нельзя не сопротивляться. Доминирующим мотивом нашей группы было даже не стремление победить, это был вопрос сохранения чувства собственного достоинства. Потому что деревянный Томск был жизненным пространством нашей интеллигенции.

Деревянный Томск

Самый известный деревянный дом Томска. Дом был построен в 1903 году для отставного фельдфебеля, а позднее купца 2-й гильдии Леонтия Желябо. Существует легенда, что это был его свадебный подарок дочери.

Этот дом входил в состав усадьбы. В одном из флигелей жил томский старец Федор Кузьмич, пожалуй, один из самых загадочных персонажей томской истории. По легенде, которая появилась еще в XIX веке, Федор Кузьмич был императором Александром I. Якобы в 1825 году российский царь не умер, а инсценировал собственную смерть, чтобы стать скитальцем. Таким образом он пытался искупить свою вину за отцеубийство. В 1984 году старец Федор был канонизирован православной церковью.

Сегодня дом в полуразрушенном состоянии. Несмотря на все усилия Томской епархии и общественников, восстановить здание до сих пор не удается.

Мифы деревянных домов

В 2005 году этот дом подожгли. Здание сильно пострадало от огня. Во время восстановительных работ, когда разбирали межэтажные перекрытия, обнаружили наградной клинок с вензелем Николая II, немецкие подсумки с винтовочными патронами и погоны времен Первой мировой войны. Все это было завернуто в газету, датированную 1938 годом. Судьба хозяина неизвестна.

– Много мифов, много легенд связаны с томскими домами, – рассказывает Елена Макарова, одна из жильцов «дома Юровского». – Когда мои мальчишки были маленькие, они были уверены, что где-то здесь Яков Юровский спрятал наган. В нашем доме огромная старинная печь. И вот где-то между печью и потолком дети искали клад. И действительно наш сосед, когда ремонтировал крышу, обнаружил сверток с «керенками».

– В двадцатые годы прошлого века в этом доме произошел пожар, – рассказывает Никита Кирсанов, кандидат филологических наук, участник общественного движения за сохранения деревянного Томска. – После того как из Томска ушли колчаковцы, владельцы усадьбы бежали из города. Жители дома на Водяной и сегодня из поколения в поколение передают легенду, что в 20-е годы старый хозяин вернулся, выкопал клад и поджег дом. Но так как дом сложен из лиственницы, здание не сгорело. Следы того пожара видны до сих пор.

Новый город

​В 2008 году был принят региональный закон, запрещающий строить на месте сгоревшего памятника что-либо иное, кроме точно такого же здания. Вновь возведенный дом должен полностью, до деталей повторять своего предшественника. После принятия этого закона поджоги прекратились. Строительным фирмам неинтересно заниматься реставрацией «деревяшек».

Остов дома на улице Октябрьской, 30. В ходе восстановительных работ будут сохранены старинные несущие конструкции. Внешний облик здания будет исторически достоверным

Всего в список охраняемых объектов в Томске сегодня входят более тысячи деревянных домов. Более половины из них не являются памятниками архитектуры или объектами культурного наследия. Это дома фоновой застройки. В комплексе они и должны создавать ту самую неповторимую атмосферу старого Томска. За пятнадцать лет были восстановлены более ста зданий.

– Удалось ли нам сохранить тот город, за который мы боролись? Нет, – говорит Никита Кирсанов. – И дело даже не в том, что снесли, а в том, что построили. Было утрачено ощущение города-ансамбля, ощущение единства среды. Представьте себе улицу деревянных домов. Тополя. Тишина. Это выглядит классно, это выглядит поэтично. Но стоит в этой линейке появиться хотя бы одной многоэтажке – все. Гармония нарушена. Деревянные дома выглядят как сараи.

– Но это не значит, что наша борьба была напрасной, – продолжает Кирсанов. – От старого Томска ведь все равно осталось что-то. И это что-то еще предстоит встраивать в новый город. Этот новый город будет очень сложным. Сочетание старых и новых домов негармонично. Но эта дисгармония иногда тоже придает некое своеобразие городу. Ведь безобразие – это тоже часть городской среды. И оно может быть вписано в общий ансамбль, как это ни парадоксально.

Будущее открыто, и мы участники этого будущего. Наше поколение, которое еще помнит старый город, обязано хоть что-то от этого старого города сохранить и передать будущим поколениям.

Источник: https://www.sibreal.org/a/29852412.html